Yearning for homeland!
Yearning for homeland! Long
Exposed torment!
It’s completely all the same to me –
Where completely alone
To be, over which stones to trudge
With a market tote, on the way home,
Into a house that doesn’t know – it’s mine,
As if it were an infirmary, a barracks.
It’s all the same to me, among which
Faces to bristle like a captive
Lion, from which human milieu
To be driven out – inevitably –
Into myself, into the autocracy of feelings.
Where not to get by (and I don’t try!)
Like a Kamchatka bear without ice,
Where to be demeaned – it’s all the same to me.
I won’t be seduced even by my native
Tongue, its milky call.
What difference makes the language
In which I’ll be un-understood!
(As a reader, a swallower
Of newspaper stacks, a gossip-milker…)
He – of the twentieth century,
And I – from before any century!
Petrified, like a log,
The remnant of an alley,
They’re all – it’s all – equal to me,
And, maybe, more equal –
More dear – the past – than all.
All traces from me, all marks,
All dates – plucked out, in a flash:
A soul, born – somewhere.
My land so little preserved
Me, that even the sharpest sleuth
Along the soul – over it all –
Will find no birth mark!
Each house to me is strange, each church is bare,
And it’s all one – and all – the same to me.
But if along the road – a bush
Emerges, especially – ashberry…
Тоска по родине!
Тоска по родине! Давно
Разоблачённая морока!
Мне совершенно всё равно —
Где совершенно одинокой
Быть, по каким камням домой
Брести с кошёлкою базарной
В дом, и не знающий, что — мой,
Как госпиталь или казарма.
Мне всё равно, каких среди
Лиц ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно —
В себя, в единоличье чувств.
Камчатским медведём без льдины
Где не ужиться (и не тщусь!),
Где унижаться — мне едино.
Не обольщусь и языком
Родным, его призывом млечным.
Мне безразлично — на каком
Непонимаемой быть встречным!
(Читателем, газетных тонн
Глотателем, доильцем сплетен…)
Двадцатого столетья — он,
А я — до всякого столетья!
Остолбеневши, как бревно,
Оставшееся от аллеи,
Мне все́ — равны, мне всё — равно,
И, может быть, всего равнее —
Роднее бывшее — всего.
Все признаки с меня, все меты,
Все даты — как рукой сняло:
Душа, родившаяся — где-то.
Тaк край меня не уберёг
Мой, что и самый зоркий сыщик
Вдоль всей души, всей — поперёк!
Родимого пятна не сыщет!
Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст,
И всё — равно, и всё — едино.
Но если по дороге — куст
Встаёт, особенно — рябина…
–Marina Tsvetaeva, translated by Katherine Pisarro-Grant
Photographs Poetry